6СЛ

     После тщательного анализа состояния экспериментальной отработки блока Ц, изготовления и комплектации центрального блока 6С мною было подписано решение и, как установлено порядком ведения в производстве конструкторской документации, утверждено "Извещение" за N11К25.3608-85ПИ от 16 августа 1985 г. Извещением предписывалось для всех заводов и организаций, что "Блок Ц N6С должен быть изготовлен по составу и документации летного блока 1Л в счет запланированного в графиках на 1985-1986 гг. стендового блока Ц-6С. При этом на блок Ц N6С распространяются все требования по изготовлению и комплектации, как для блока 1Л, и ему присваивается номер 6СЛ. Использование изготовленных деталей, агрегатов и сборок под индексом "6С" для комплектации блока 6СЛ допускается только с переоформлением документации в установленном порядке. Допускается использование деталей, агрегатов и сборок с блока Ц N1Л для комплектации блока 6СЛ. Состав блока Ц N6СЛ определяется составом штатных блоков". Надо напомнить, что по этой аббревиатуре следует, что блок Ц N6С необходимо изготавливать не по документации экспериментального образца, а по штатной документации летного образца 1Л. Таким образом, блок стендового варианта начал изготавливаться в варианте первой летной ракеты и она вошла в программу летных испытаний ракеты-носителя "Энергия", как пуск, "опережающий" начало летных испытаний по ранее разработанным планам.
     Это решение было принято в то время, когда на стенде-старте были проведены первые опыты с заправкой жидкого водорода на экспериментальной ракете 4М. Введение в действие решения об изменении плана экспериментальной отработки блока Ц происходило при категорическом несогласии основных заказчиков, поэтому решение внедрялось "второй подписью" главного конструктора. Право главного конструктора подписывать решение второй раз как окончательное решение, подлежащее исполнению после возражения основных заказчиков, существовало в практике взаимоотношений между конструкторами и военными, заказывающими ракетную технику, без официального документа, но никем не оспаривалось. Второго сентября Управление космических сил письмом за подписью заместителя начальника Управления Брежнева в мой адрес, а копии в адреса Б.Г.Пензина и О.Н.Шишкина и своих военных приемок, направило "ультиматум" следующего содержания: "По докладу нашего представительства Вами 16 августа сего года в одностороннем порядке (второй подписью) было выпущено извещение на корректировку Комплексного плана экспериментальной отработки блока Ц, в части изготовления блока Ц изделия 6С по документации первого летного изделия. Управление считает, что Ваше решение в данном случае не правомерно... Руководителю приемки дано указание о приостановке контроля работ по этой теме..."
     Возражение военных было связано со стремлением заказчиков выполнить независимо ни от чего ранее намеченную программу полностью. Гибкий подход к решению об изменении программ экспериментальной отработки был связан с определенным риском. Но, подписывая документ вторично, я исходил из положения, что начало изготовления стендовой машины в летном варианте не исключает возврата к проведению стендовых испытаний, если ко времени принятия решения о пуске объем отработки ракеты не принесет уверенности в достижении соответствующего уровня надежности. Возврат к огневым испытаниям, по оценке конструкторов, не должен был повлечь за собой решающих конструкторских изменений в блоке Ц.
     Здесь следует пояснить. В отечественной практике ракетостроения установилось, что ступени ракеты, предусмотренные для огневых стендовых испытаний, кроме необходимости имитации полетных нагрузок на компоненты топлива повышенным наддувом баков, из условий безопасности изготавливались по схеме упрочненной конструкции. Утолщались баки, шаробаллоны, устанавливались противопожарные и силовые перегородки на случай взрыва. Выполнить все эти атрибуты в нашей объемной конструкции было, к сожалению, невозможно, потому что единственный вид транспортировки по своей грузоподъемности не позволял превышение по весу, не имея запасов. И к этому же следует отметить, что планировавшиеся предполетные огневые испытания летных ступеней должны были производиться по своей идее на изготавливаемых в штатном исполнении, поэтому стенд огневых испытаний ступеней (УКСС) готовился и строился с учетом любых возможных ситуаций с точки зрения стойкости основных строительных сооружений, даже при взрыве.
     Основная идея опережающего пуска базировалась на том, что программа экспериментальной отработки должна быть к пуску полностью завершена, комплекс мероприятий, связанных с заменой предполетных огневых испытаний холодными технологическими испытаниями, повышает качество и надежность ракетных блоков и снижает степень риска при пуске ракеты. Надежность блоков А, начавших к тому времени летные испытания, будет подтверждена к пуску блока Ц в составе ракеты 6СЛ 5-7 пусками "Зенита". Но главный довод был связан со стремлением иметь наименьший ущерб при проведении огневых операций на универсальном стенд-старте. По нашим расчетам, аварийный исход на стенде с запуском двигателей был возможен с вероятностью не менее 5 %. Аварию считали за взрыв на момент старта, что по ситуации равносильно проведению просто стендовых огневых испытаний с одинаковыми последствиями. После подъема ракеты, во время полетного движения, вероятность нанесения ущерба уменьшается с удалением пропорционально квадрату расстояния ракеты от стартовых сооружений. В результате, по пуску получаем полные данные, как на стендовых испытаниях ступени, плюс к этому все виды отработки ракетной системы в натурном исполнении на старте и в момент старта по газодинамике, термодинамике, динамической и статической прочности и полет со снятием всех характеристик работающих систем и конструкции ракеты. Но пуск без орбитального корабля.
     В совокупности эти технические доводы, по нашей оценке, были весомы.
     К тому же была и определенная цель. Разработка ракеты затянулась. Изготовление экспериментальных образцов велось не по интенсивному графику, расходы росли. Необходим был катализатор в этом процессе. Принятие такого решения давало возможность подтянуть фронт разработчиков до изготовления штатных летных образцов и завершить изготовление экспериментальных программ разработчиков всех систем и агрегатов.
     Мысль об использовании стендового блока в качестве летного родилась не в августе 1985 г., а раньше - еще в начале 1984 г. Но мысль, не овладевшая массами, - это только идея, а не повод для принятия решения. В нашем деле эта идея должна была перевариться среди конструкторов и смежных разработчиков, а затем уже представлена руководству.
     Первый выход к руководству был после появления 2 января 1985 г. Постановления о выводе на орбиту новой орбитальной станции "Мир". Запуск "Мира" планировался к очередному съезду партии. Определенные силы заводов и организаторов промышленности должны были быть отвлечены от программы "Энергия"-"Буран".
     В начале января я попросил принять меня и через пять дней вошел в кабинет Г.В.Романова, разложил кучу информационных буклетов, доказывал, показывал и просил поддержать решение об осуществлении полета стендовой машины в первую очередь. Дело в том, что, кроме всего прочего, облик 6СЛ напоминал проект "Бурана-Т" (это то, что потом будет называться "Энергией"). Еще при Д.Ф.Устинове сложилась, по его словам, обстановка у заказчика, когда опережение транспортного варианта ставило под сомнение возможность реализации системы с орбитальным кораблем. Поэтому требовалась поддержка Секретаря ЦК, необходимо было деформировать ситуацию в пользу нашего варианта.
     При мне Г.В.Романов провел по телефону ряд разговоров с членами Политбюро ЦК, или как тогда говорили в аппарате ЦК, - "ПБ", в то числе и с А.А.Громыко. Громыко сказал, что нашу страну по достижениям в ракетной технике измеряют по массе груза, выносимого в космос: -американцы выносят 139 т, а мы только 20 т (имелась в виду ракета-носитель "Протон"). Что касается орбитальных станций и пилотируемых полетов, то это направление имеет не менее известное значение.
     Рассуждения Григория Васильевича Романова сводились к тому, что реализовать в ближайшем будущем программу пуска ракеты N6СЛ все же невозможно, более реален запуск на орбиту станции "Мир". На мое возражение, что эта работа сдвинет сроки начала летных испытаний "Бурана", Г.В.Романов ответил, что главный конструктор системы и должен организовать работу так, чтобы отставании не было. "А я, - сказал Романов, - буду отвечать за выполнение постановления по "Миру". Я не удержался: "Одно дело главный конструктор, а другое - секретарь ЦК." Он отшутился, а я поторопился выйти - в приемной ожидал разговора с секретарем ЦК Ю.Д.Маслюков.
     Обмениваясь мнениями со своими коллегами и смежными руководителями, я получил совет от А.М.Макарова, директора "Южмаша", сходить к В.М.Чебрикову, члену ПБ. Через месяц я был у Чебрикова. Он внимательно выслушал, поинтересовался рядом деталей разработки, возможностями этой ракетной системы. Спросил о значимости Д.Ф.Устинова в руководстве ракетно-космической техникой и теперешней ролью Г.В.Романова. Д.Ф.Устинов, по моему мнению, безусловно был авторитетным лидером в нашем направлении. Романов вошел в эту сферу всего лишь два года назад. Чебриков поблагодарил за визит, сказал, что он обогатился представленными материалами по ракете-носителю и обещал, что если будет решаться вопрос на ПБ, он поддержит правильное решение. Я ушел ни с чем...
     На третий день после первого пуска ракеты "Зенит" в КБ НПО "Энергия" прибыл Г.В.Романов. Пуск "Зенита" после длительной эпопеи укрощения двигателя РД-170, отработка заправки криогенными компонентами экспериментальной ракеты 4М для нас были этапными, значимыми как работы и общего плана, проведенные к этому времени. Романов приехал достаточно хорошо подготовленным, чтобы дать необходимую оценку реальному состоянию в разработке нашей многоразовой системы. Была обнажена проблема целевого использования этой системы. Достаточно резко секретарь вел разговор с Генеральным конструктором. Тональность доклада Генерального конструктора создавала общую картину будущего использования не в конкретных и контрастных чертах - рисовалась расплывчатая и рыхлая перспектива. Секретарь ЦК дал соответствующие поручения конструкторам и руководству Министерства представить конкретные планы дальнейших работ и проработку силами институтов страны перспективы использования этой большой технической системы.
     Визит секретаря ЦК начинался, как было предусмотрено, с показа космической техники на комплексно-испытательной станции. Ограниченное количество руководителей конструкторского бюро и завода, космонавты, секретари партийных комитетов объединения, города и области. Через несколько минут объяснений около собранных отсеков орбитальной станции Романов в резкой форме предложил всем партийным руководителям "не терять времени и поехать заняться своим делом". "Я никого не приглашал. Они мне сейчас не помогут. Зачем создавать толпу?" - так он резюмировал устранение партийных руководителей от участия в осмотре. Для нас это было необычным.
     После завершения разбора результатов посещения, ожидая, пока машина подходила к подъезду, Г.В.Романов выразил генеральным конструкторам крайнее неудовольствие состоянием дел и руководством разработкой. "Глушко надо убирать," - резко бросил он. Глушко в это время оставался в своем кабинете и не сопровождал Романова до машины. И задумавшись, добавил: "Не таких вывозили на тачках..."
     Г.В.Романов был утвержден Секретарем ЦК по оборонным делам и машиностроению в 1983 году. Член Политбюро с 1976 года, с 1970 года возглавлял Ленинградскую областную партийную организацию - одну из самых весомых в стране. Г.В.Романова мы знали. Уже в 1976 году, сразу после введения его в состав Политбюро, некоторые генеральные конструкторы по рекомендации Д.Ф.Устинова, появившись в Ленинграде, добивались приема у Романова и обстоятельно излагали свои проблемы. Они вовлекали его как будущего "первого" в стране. Об этом уже в то время говорилось в весьма широком кругу. Поэтому, когда Г.В.Романов стал секретарем ЦК, нам представлялось, что настает серьезный период в жизни ракетчиков: нас будет вести будущий Генсек. Мы полагали, что откроется основательная перспектива для нашей отрасли. Ко всему этому, он был и конструктором в самом начале своей трудовой деятельности - разрабатывал ракетоносные корабли. Это вызывало уважение. Известно было, что при высоком авторитете организатора производства он был жестким руководителем. Наряду с этим, ползли слухи о фантастической свадьбе его дочери в Таврическом дворце. Кому-то было надо распространять такие байки - и они играли свою подтачивающую роль.
     Валери Жискар д’Эстен в мемуарах "Власть и жизнь" достаточно много уделил внимания Г.В.Романову, как человеку, выделявшемуся на общем "сером" фоне Московского руководства и подробно описал цепочку сообщений о выборе Л.И.Брежневым в качестве своего преемника Романова. В то время, в 1972 - 1975 годах, в аппарате Центрального комитета разговор о Романове как о будущем Генсеке велся достаточно определенно и однозначно. Были суждения, что возможен вариант появления и Щербицкого на месте Брежнева.
     Однако после смерти Л.И.Брежнева Генсеком становится Ю.В.Андропов, который предложил и настоял на утверждении Г.В.Романова секретарем ЦК по оборонным вопросам. На одном из моих докладов по делам ракеты "Энергия" Г.В.Романову, он как-то случайно обронил, что назначением секретарем по оборонке не доволен и добавил: "Я политик." В наших делах чувствовалось, что Г.В.Романов основательно влезал в суть, но замечалась какая-то отдаленность от Устинова, который, как закоренелый опекун оборонной промышленности, ревниво относился ко всему, что делалось на этом фронте. На этом фоне складывалось впечатление, что идет молчаливая борьба характеров, а может быть и более серьезное противостояние.
     В памяти еще не стерлась история с попыткой внедрить в среду оборонной промышленности Секретаря ЦК Я.П.Рябова, который пробыл на этом посту всего три года, с 1976 по 1979 г., и тоже активно включившись, начал проводить решения, отличающиеся от направлений в разработке ракетной техники, определившихся ранее...
     В этот визит, во время показа блока А на заводе, второй раз мною была сделана попытка объяснить возможность начать летные испытания комплекса, используя задел по стендовой машине. Предложение не нашло поддержки теперь у руководства нашего министерства. Затем последовали мои походы по кабинетам, заказчикам и Генеральным конструкторам. В.П.Глушко не участвовал и изредка высказывался скептически, но однажды он меня сразил в свойственной ему манере: "...ракету такого варианта можно решиться пускать только в пьяном виде.."
     Мы продолжали вести работы по экспериментальной отработке своих систем. Разработчики "Мира" интенсивно действовали по сборке и подготовке к пуску станции.
     В июле 1985 г. Г.В.Романова вывели из состава Политбюро. Введен был Э.А.Шеварнадзе. Романов проиграл политическую борьбу с Горбачевым. Позднее секретарем ЦК по оборонке стал Л.Н.Зайков, тоже ленинградец.

Далее...