Пролог. Как я стал инженером

11 апреля 1988 года, накануне Дня Космонавтики", после оформления необходимых документов и режимного инструктажа в отделе кадров ВФ НПО "Энергия", в 12 часов дня я вошел на территорию завода "Прогресс", получив пропуск за N279 (на режимных предприятиях пропуск получался на проходной при входе и, соответственно, сдавался при выходе с предприятия). Я испытывал некоторое волнение - через 6 лет учебы я выхожу на работу в ракетное КБ! Предстояло на практике проверить свои инженерные способности...

За несколько лет до этого я бы рассмеялся в лицо человеку, сказавшему, что я буду заниматься ракетами! Ракеты мне категорически не нравились - еще в 8-м классе школы я был твердо убежден, что стану конструировать самолеты... С детства я мечтал стать летчиком, но позже понял, что мне больше нравятся самолеты как таковые и я решил стать авиаконструктором. Разумеется, главным (перефразируя известную фразу, можно сказать: "Плох тот инженер, который не мечтает стать главным конструктором")! Позже я пришел к выводу, что моя "нелюбовь" к ракетам имела чисто эстетические корни: самолет композиционно смотрится гораздо выразительнее, чем "трубообразная" ракета, иногда "оживляемая вкраплениями конических поверхностей"! Красота ракет скрывается под обшивкой - рациональность компоновки, оригинальность технических решений отдельных узлов и систем...
Как бы то ни было, к 9-му классу я твердо решил поступать в Куйбышевский Авиационный институт. К тому времени я уже знал, что на первом факультете ("Летательные аппараты") КуАИ имеется два потока: С-1 - самолетостроение (специальность 0535) и С-2 - (специальность 0539 "производство летательных аппаратов", попросту говоря, "ракетостроение"). Позднее узнал о существовании третьего - С-3 (космические ЛА). Естественно, я хотел быть "самолетчиком".
На следующий день после выпускного вечера поехал в Куйбышев и сдал документы в приемную комиссию. Симпатичная девушка, принимавшая документы на 1-й факультет, сообщила, что мне, как отличнику, надо сдавать только 2 экзамена (математика письменно и физика устно, т.н. "эксперимент").
При зачислении в институт нам, бывшим абитуриентам и будущим студентам, было предложен выбор специальностей. Подумав, я написал в анкете в порядке убывания приоритетов: С-1, С-3, С-2. Каково же было мое разочарование, когда я узнал, что зачислен на специальность С-2, да еще на специализацию "Динамика полета и системы управления"! Я ж хотел быть конструктором-самолетчиком! Однако, начальник курса, Игорь Витальевич Белоконов, меня успокоил, сказав: "Поучишься, посмотришь - не понравится, перейдешь на другую специальность! А общая подготовка на всех потоках до 3-го курса примерно одинаковая".
Началась учеба. По прошествии многих лет, я считаю, что учили нас очень хорошо. Готовили штучно - с 3-го курса (а в индивидуальном порядке и ранее, если студент выбирал для себя научную тему) начиналась дисциплина "Учебно-исследовательская работа студентов" с закреплением за каждым научного руководителя. Широко привлекались студенты и к участию в различных научно-технических конференциях. До середины 3-го курса я так и не мог определиться - перейти на С-1 (предлагали мне и такое), сменить специализацию с "динамики полета" на "аэродинамику" (с перспективой распределения в СибНИИА) или все-таки стать баллистиком... Все решил случай. На 3-м курсе мне для курсового проектирования по аэродинамике досталась РН "Протон"... Проклятая секретность! Большинству сокурсников достались западные "изделия", по которым информации было - пруд пруди! Не хуже было и тем, кому "дали" для расчетов РН "Союз" или другие "семерочные" модификации - по ним хоть что-то было в открытой печати (от "Техники-молодежи" и "Моделиста-конструктора" до тех же зарубежных источников), по крайней мере, геометрия известна! По "Протону" же была небольшая информация (как выяснилось позже совершенно неправильная) в книге "Ракеты-носители" (издание ГДР). Ситуация осложнялась тем, что ракету, доставшуюся на курсовом проектировании по аэродинамике, надо было считать в следующем семестре уже в "курсаче" по динамике полета. А там нужны тяги и массы, чего не было ни в одном открытом источнике. По этому вопросу я обратился к Виталию Михайловичу Белоконову, который вел на нашем потоке лекционный курс по динамике полета ракет и космических аппаратов. Он с пониманием отнесся к моей проблеме и предложил мне самому рассчитать стартовую массу и массы ракетных блоков "Протона" по методике оптимизации распределения масс по ступеням РН. Методика имелась только для тандемной схемы, для пакетной схемы с параллельной работой ступеней (а именно к таковой ошибочно была отнесена схема "Протона") методику пришлось разрабатывать самому (разумеется, такие методики существовали, но были мне недоступны). Через полгода я с этой задачей справился и написал программу на "Фортране". С тех пор "Протон" - моя первая "ракетная любовь"! Постепенно, под научным руководством В.М.Белоконова, я стал специализироваться на проектной баллистике и оптимизации проектных параметров ракет. К моменту дипломного проектирования я уже наработал пакет прикладных программ по оптимизации проектных параметров РН различных схем: тандем, пакет, схема "Атлас", двухтопливные одно- и двухступенчатые РН. Кроме того, занимался и оптимизацией траекторий выведения. Было жутко интересно!
На 4-5 курсах уже "пошли" специальные дисциплины по конструкции и проектированию ракет, спецразделы динамики полета, системы управления ракет... Практические занятия по конструкции и проектированию проходили в "ракетном классе" 10-го корпуса. По сравнению с "самолетным классом", наш выглядел гораздо скромнее. Однако и в нем были уникальные экземпляры. Например, разрезная ГР-1 (8к713), возможно, единственный уцелевший образец, ЗУР 5в11 (система "Даль")... Курсовое проектирование по конструкции включало в себя первоначально конструирование небольшого узла, а в следующем семестре - конструирование агрегата, как правило, на базе реального прототипа. Как сейчас помню, мне достался бак окислителя (жидкого кислорода) блока 3-й ступени ГР-1. При курсовом проектировании разрешалось пользоваться реальной документацией и мне удалось ознакомиться со 2-м томом пояснительной записки к эскизному проекту на ГР-1 (первый том имел гриф секретности, к которому мы допуска не имели), подписанный самим С.П.Королевым. До сих пор вспоминаю с удовольствием этот документ: отличная графика, четкие обоснования технических решений, аккуратность в мелочах...

График учебы у нас был очень жестким: до 2-3 "курсачей" в семестр, 5-6 зачетов и до 6 экзаменов за сессию. Зимние каникулы получались не более недели (однако, сдавая экзамены досрочно, я обычно продлевал их еще дней на 5-7). После летней сессии следовал месяц обязательного "трудового семестра". После 1-го и 2-го курсов этот семестр я отрабатывал слесарем-инструментальщиком на нашем учебно-экспериментальном заводе, а после 3-го и 4-го - в студенческом научном отряде, которым и руководил.
После 3-го курса у нас была технологическая практика на "Прогрессе". Там впервые и увидел "боевые изделия" живьем. Любопытно было наблюдать на обычном верстаке узел от спутника! Многие работы велись вручную. В обязательном порядке возле каждого рабочего находилась маршрутная карта техпроцесса и все необходимые чертежи - не дай Бог, военпред обнаружит их отсутствие!
После 4-го курса (1986г.) практика была серьезнее - 2 недели конструкторской в ЦСКБ и еще 2 - технологической на "Прогрессе". В ЦСКБ студентов нашей группы 1410, которые специализировались на динамике полета, определили в службу 400, которую возглавлял главный конструктор Ю.Г.Антонов - заместитель Д.И.Козлова. Через пару дней меня и моего одногруппника Сергея Белякова разместили в кабинете Антонова, по его личному указанию, видимо с подачи И.В.Белоконова

Антонов выделил нам современнейший по тем временам настольный компьютер ДВК-2, где мы с Беляковым и упражнялись в разных изысках. На время технических совещаний, Ю.Г. вежливо просил нас покинуть кабинет. Вспоминается один забавный случай. Антонов уехал в командировку на несколько дней, а в его кабинет временно вселился один из замов (назовем его NN). Как раз в эти дни с одним из изделий ЦСКБ случилась "нештатка". Заместитель Антонова срочно собирает техническое совещание, просит нас покинуть кабинет. Мы сидим в приемной. Какая к черту секретность! Совещание сразу пошло на повышенных тонах и тонкая стена позволяла все слышать. Обозначив суть проблемы, ведущий совещания, попросил высказаться специалистов. Один из них начал: "NN! Это математическая проблема..." и что-то там про фильтр Каллмана. NN резко оборвал говорящего: “Ни х** это не математическая проблема!" После чего отборные матюки перемежались с математической терминологией! Секретарь Антонова, приятная женщина лет пятидесяти, на вопрос о том, частенько ли ей приходится выслушивать подобное, с улыбкой ответила: "Да, я уже привыкла!". А я, так в первый раз услышал, как матерятся замы главного конструктора... Что ж делать, они - тоже люди.
Ближе к концу обучения всех студентов, естественно, интересовал вопрос распределения. Распределение происходило в несколько этапов. Где-то к концу 3-го курса до студентов доводилась информация (по режимным соображениям, весьма куцая) о возможных местах работы. Причем предлагалось заполнить анкету с пожеланиями (можно было указывать несколько мест). Затем, курсе на четвертом, проводилось "предварительное распределение", где требовалось уже конкретно указать желаемое место работы. И, наконец, после 5-го курса, перед дипломной практикой проводилось распределение окончательное, с участием представителей предприятий. Выпускники с нашей специализацией распределялись в основном в ЦСКБ, в ВФ НПО "Энергия" (Самара) и, иногда, в ГКБ НПО "Энергия" (Подлипки). В начале 4-го курса В.В.Салмин (преподаватель кафедры "Динамика полета") предложил нескольким студентам (в т.ч. и мне) распределение в Подлипки. Мы заполнили анкеты (с приложением личных фото) и Салмин отвез их в НПО "Энергия". После чего И.В.Белоконов, представлявший на кафедре интересы ЦСКБ, провел с нами "воспитательную" беседу примерно следующего содержания:
- Ну, что, ребята, москвичами стать захотели?! Ну-ну... Только учтите, что всю свою жизнь будете упираться в толстые зады впереди идущих. А в ЦСКБ - дорога Вам открыта. Так что, подумайте!
Я задумался... Посоветовался с Белоконовым - старшим. Виталий Михайлович сказал, что, с точки зрения карьерного роста работу, конечно, лучше искать в провинции. И я, решив, что "лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме", склонился к варианту ВФ НПО "Энергия" (я был уже в курсе темы "Буран", по крайней мере, знал, что это такое и кто этим занимается). К пятому курсу я определился окончательно.

В конце 5-го курса - опять дилемма: делать дипломный проект по динамике полета (специализация все-таки, да и наработок - целая куча) или по проектированию ЛА (к чему я всегда склонялся). В итоге, я договорился с преподавателями обеих кафедр ("Динамика полета" и "Летательные аппараты") и решил делать практически 2 дипломных проекта: первый-комплексный проект на тему "Проектирование комплекта унифицированных ракетных модулей для РН" (ау, "Ангара"!) и второй- "Разработка пакета прикладных программ расчета траекторий и оптимальных проектных параметров РН", который шел, как специальная часть к первому. Комплексный проект со мной делали еще 2 студента: Игорь Логинов (конструкция одного из модульных блоков плюс расчет аэродинамики всех вариантов РН) и Дима Лавренев (конструкции двух блоков и расчет на прочность). За мной были - расчет проектных параметров базового варианта РН, объемная компоновка модулей, расчет траекторий выведения, чертежи общих видов РН в сборе и технико-экономический расчет (по методике доктора Koelle, ФРГ).
18 февраля 1988г. диплом был нами защищен с отличной оценкой. Нет нужды говорить, что это событие было отмечено должным образом!
Вообще время преддипломной практики и дипломного проектирования я вспоминаю с удовольствием. Веселое было время! Пара комических эпизодов.
В качестве анекдота ходила у нас байка (не могу поручиться за достоверность, т.к. знаю ее из вторых рук). Защищается студент 2-го факультета (двигатели ЛА). Тема диплома - ЖРД для РН. В комиссии, кроме прочих - Савельев Леонид Макарович, очень крутой "препод" с кафедры прочности. Дипломник почти "отстрелялся", когда Макарыч задал вопрос: "А, скажите, пожалуйста, какой теорией прочности Вы пользовались при расчете сопла?". Возможно, дипломник просто не делал прочностной расчет, а может, просто забыл, но ответ его вошел в историю: "Не знаю, какой теорией пользуетесь Вы, Леонид Макарович, а я пользовался ЕДИНСТВЕННО ПРАВИЛЬНОЙ - МАРКСИСТСКО-ЛЕНИНСКОЙ!". Получив три балла, дипломник стал инженером...

Второй эпизод разворачивался у меня на глазах. Был у нас студент - Игорь Баранов. И ведь, не сказать, что его интеллект соответствовал его фамилии. Нет. Но отличался он каким-то воинствующим дилетантизмом! Достаточно сказать, что Гоша Баранов прославился попыткой взять на калькуляторе натуральный логарифм от минус 60 (долго возмущался, когда калькулятор выдал "error", и думал, что последний сломался!), а так же разработкой оригинального болта на "курсаче" по конструкции! На вопрос преподавателя: "А зачем болт-то заново разрабатывал? Ведь все стандартизовано?" Гоша ответил предельно откровенно: "Так ведь, не трактор - ракету проектируем!" Ну, так вот, досталась Гоше на дипломное проектирование тема "МБР с РГЧ с дальностью стрельбы 12000 км". Банальная вроде тема, прототипов полно. Но, нет, не таков был Игорь Баранов, чтобы идти проторенными путями! Чертили мы проекты в "секретном" зале, т.к. и темы были секретные и документацией иногда пользовались секретной... В общем, общались мы друг с другом, советовались, делились решениями... Имел я возможность наблюдать рождение Гошиного проекта. Когда в первый раз посмотрел компоновочный чертеж его МБР, сразу обратил внимание на обилие шар-баллонов, погруженных в бак горючего (штук 20, не меньше!). Спросил у Игоря: "Зачем?". "Да, я на 2-й ступени вытеснительную систему подачи топлива применил. Это у меня гелий в шар-баллонах.". Я, слегка удивившись подобному решению (все-таки для ракеты с такой дальностью и, вдруг, вытеснительная подача!), уточнил: "А конструктивную характеристику для блока 2-й ступени, какую заложил?". "12 единиц". Мои попытки убедить Игоря в невозможности достижения такого конструктивного совершенства при вытеснительной подаче успеха не имели... Все ждали защиты Гошиного проекта с нетерпением... Числа 19 февраля пронеслось известие - Гоша защищается завтра! На защиту, благо доступ для дипломников был достаточно свободный, пришло человек 18-20 "зрителей" (кто-то из наших пошутил: "Контрамарки продавать можно!"). Ожидания полностью оправдались! Это был спектакль! Вопрос члена комиссии: "А скажите, пожалуйста, почему в конструкции баков Вы использовали сплав 1201? Ведь он применяется, в основном, при криогенных компонентах, а у Вас АТ + НДМГ. Кроме того, для 1201 коэффициент прочности сварного шва всего 0,5. Не приведет ли это к ухудшению массового совершенства МБР?". Ответ Гоши (с пафосом): "Да, я применил 1201 и увеличил толщину оболочек баков в 2 раза! Это ухудшение, но это - вынужденное ухудшение! Сколько можно использовать АМГ-6?! Хватит жить наследием прошлого, надо создавать новое!". Сдавленный смех в аудитории. Вопрос: "Вы применили в головной обтекатель. С какой целью?". Ну, мы подумали, что Игорь сейчас скажет что-то про защиту от воздействия скоростного напора, нагрева боевых блоков, или, на худой конец об улучшении аэродинамических характеристик. Но не таков был Гошка! Взяв кусок мела, он повернулся к доске и начертил широкую дугу: "Вот поверхность Земли! Вокруг нее обращается более 3000 объектов - спутники, обломки РН... Кроме того, на Землю падают метеориты! Вот для защиты от этих факторов я и применил ГО!" Громкий смех в аудитории...

Дальше...