Полигон, первые встречи

    Как-то незаметно летит время. Думал, что только вчера окончил последнюю строку предыдущей главы, а уже прошел целый месяц. И ни строчки! Просто удивительно. Даже не вспоминалась работа над книгой. Текучка заедает и не дает сосредоточиться и провести хотя бы самый малый анализ прошедшему. Да тут еще положение на Байконуре... Практически военные расписались в своем бессилии дальше обеспечивать работы по теме МКС "Буран", и нужно думать, как спасти этот исторический космодром.
    Космодром, на который в сентябре 1982 г. меня снова забросила судьба и который более десятилетия был моим вторым домом, настолько дорогим, что порой забывал, что находился в командировке. Хорошим или плохим? Не знаю, но родным местом, куда постоянно тянет, это точно.
    Байконур. Это не только краски неба, не только пьянящий своей свежестью воздух, но и изнурительная работа. Работа, которая несмотря на физическую усталостью дает внутреннее удовлетворение. Ведь каждый день приносит что-то полезное. Каждый день еще одна толика твоего труда вкладывается во что-то величественное и незабываемое. На космодроме дорога к месту работы подчинена военным порядкам. Это и нас, гражданских (как здесь называют, "пиджаков"), втягивает в их ритм.
    Утренние "мотовозы", как ужи, выползают с площадки 10 и величественно продвигаются по степи, словно караваны судов по водной глади. Эти зеленые ленты поездов сначала следуют друг за другом, не давая сбиться кому-то в пути, и, дойдя до развилки, разбегаются в разные стороны, доставляя в степные городки уже приходящих в себя людей.
    Работа на космодроме по теме МКС приобретала все больший и больший размах. Одних только строителей и монтажников было более десятка тысяч. Ведь нужно было построить и посадочный комплекс орбитального корабля, и универсальный комплекс стенд-старт, и стартовые позиции, и технические позиции, и заправочные комплексы, и, естественно, жилые корпуса. Ведь тема разрабатывалась не на один полет, а, по крайней мере, на 30 полетов в год. А это значит, что обслуживающего персонала будет тысячи. Всем нужно было создать нормальные жилищные условия. Громадная нагрузка легла на военных строителей.
    За ходом строительства и за ходом работ над всеми составными частями системы "Буран" внимательно следит Межведомственный координационный совет во главе с министром общего машиностроения С.А.Афанасьевым. Особенно продуктивны были выездные заседания. С.А.Афанасьев "сажал" на самолет всех членов совета, а в него входили еще несколько союзных министров, и летел на космодром. Совершался объезд всех объектов, а затем мощный "разнос" на заседании. Практически доставалось всем, ведь сроки срывались у многих. Первый полет "Бурана" по генеральному графику должен был состояться не позднее 1984 г. Но это по графику. А реальность говорила о другом. Так что рабочие графики превратились в мобилизующие.
    Двигалась кавалькада машин от объекта к объекту. Как правило, все члены MBКС в автобусе, а за автобусом целая вереница машин. Это руководители работ от разных организаций, командиры строительных частей и управлений. По своей сути МВКС был как бы малым советом министров, а его решения (по положению о совете) имели силу Постановлений Правительства. 15 союзных министерств были представлены в МВКС или самими министрами, такими, как И.С.Силаев, Э.К.Первышин, П.С.Плешаков, П.В.Финогенов, В.В.Бакин, или заместителями. Основные промышленные отрасли: авиационная, радио, средств связи, оборонная, химическая, приборостроение, тяжелое машиностроение и энергетика, объединил межведомственный координационный совет. По сути, этот совет подключил к разработке МКС "Буран" все союзные республики, 86 министерств и ведомств, более 1200 предприятий. Вся огромная страна, с четко отлаженным за многие годы механизмом, поднялась на разработку национальной задачи. Ведь по военной стратегии боевые действия переносились в космос. И только тот, кто владел космосом, мог заставить считаться с собой. Это уже потом будут спрашивать, зачем сделан "Буран". А не будь его, совершенно непонятно, как развивалась бы история.
    Роль МВКС в создании многоразовой системы "Буран" была огромна. И уж если что было прописано в его решении, можно было быть спокойным - будет выполнено.
    Вот поэтому так тщательно готовились на космодроме к заседаниям совета. Уже сама подготовка заставляла всех исполнителей осмотреться, подвести итоги, в рабочем порядке выяснить положение у своих смежников. И при необходимости заранее предупредить их, на что "накатить бочку". Правда, бывали и такие случаи, когда, не предупреждая того или иного исполнителя, поднимали на совете неподготовленный вопрос. Но в результате вокруг того, кто хотел отвести от себя удар и подставлял других, создавали столь нетерпимую обстановку, что он был вынужден менять место работы.
    В ноябре 1982 г. после очередного заседания меня подозвал Б.И.Губанов:
    - У меня к тебе просьба. Мне нужно в Москву, а ты знаешь, принято решение усилить руководство работами на космодроме. Останься. Через неделю я прилечу.
    Что такое просьба Главного конструктора? Хорошо известно. Это приказ.
    - Хорошо.
    Так, прилетев на три дня, пробыл на космодроме неполных три месяца. Здесь говорят, что ничего нет слаще, чем пыль из-под колес уезжающего начальника. Вот кавалькада машин понеслась на аэродром, и все словно выдохнули, разбрелись по своим норам.
    Начал анализировать. Все ли сделано в Москве, в КБ? Ведь по сути реорганизация службы только что закончилась. Довольно хорошо укрепил и отдел ведущих конструкторов. К опытным С.С.Ершову, В.Д.Семенову, С.А.Тарасову добавил новых сотрудников: К.К.Попова, А.Н.Воронова, О.Н.Синицу. Некоторых из них знал еще со студенческой скамьи, с некоторыми проработал более десяти лет. Была полная уверенность, что они внесут свежую струю в работу ведущих и не подведут.
    Поехал и я в гостиницу на площадку 2. К моему удивлению, гостиница была закрыта. Достучался до дежурной. Объяснила, что по указанию М.И.Самохина после отъезда основной делегации отпустили администраторов и закрыли гостиницу. "Дед", так звали мы Михаила Ивановича, всегда точно знал, кто улетает, кто прилетает. Мое возвращение было неожиданным. Так и выдали мне ключ от входной двери. Зашел в свой номер. Неуютно. Пошел в столовую - закрыта. Вернулся. Согрел чай. Включил телевизор, но мысли бегали как сумасшедшие, ведь впервые мне поручили такую огромную работу. Нужно было собраться.
    Утром поехал в МИК - монтажно-испытательный корпус. Перед МИ Ком небольшое 3-этажное здание. Инженерный корпус. Это здание, да и сам МИК, построили во времена H1. Здесь на втором этаже располагались кабинеты Главных конструкторов наших головных смежников, а также кабинеты министра и начальника Главного заказывающего управления Министерства обороны. В их отсутствие здесь работали их полномочные представители. В одном из этих помещений - кабинет Генерального конструктора НПО "Энергия". Захожу. Встречаю Ю.М.Данилова. В период строительства технической позиции он оккупировал этот кабинет. Ю.М.Данилова знал еще со времен, когда работал на полигоне по подготовке к пуску Т2К - аналога Лунного корабля - для отработки его систем на орбите ИСЗ. С тех пор Юрий Михайлович практически не выезжал с космодрома, проживая с семьей на площадке 10 (г.Ленинск). После закрытия H1 был назначен В.П.Глушко ответственным от НПО "Энергия" за создание технического комплекса. Знал до тонкостей перипетии космодромной жизни. Его советы во многом пригодились.
    - Привет! Как ты здесь оказался? - недоумевает Юрий.
    - Случайно, - смеюсь.
    - И надолго?
    - Навсегда.
    - Ну наконец-то. А то я один здесь отбивался за всех.
    - Теперь будем вместе нападать!
    Он вкратце обрисовал мне состояние дел на всех объектах. И многое для меня стало откровением. Ведь из докладов на MBКС создавалась более благоприятная картина, поскольку каждый в докладе немного приукрашивал свои дела.
    - Ты собери всех головных исполнителей, - советовал Юрий Михайлович, - и откровенно поговори с ними. Найди с ними нужный язык. До пуска ох как далеко, а работать придется вместе.
    Как-то сразу он поставил точки над "и", как бы определяя этим головную роль службы 16 - службы Главного конструктора МКС "Буран". Мне сразу стало не по себе. Я имел представление о ракетах, о кораблях, но тут на меня "вешали" вопросы и по УКСС (универсальный комплекс стенд-старт) и по СК (стартовый комплекс), и по установщику, и по посадочному комплексу ОК (орбитальный корабль), и т.д., то есть по всем составным частям системы, как на заместителя Главного конструктора.
    - Тебе нужно сесть в этот кабинет. Только на это спроси разрешение у Валентина Петровича. Я спрашивал, - советовал Данилов.
    Да, кабинет В.П.Глушко был самым укомплектованным и по обстановке, и по связи. На космодроме связь - великое дело. А здесь была и оперативная, и внутримиковская, и ЗАС-связь, и особо ценная ВЧ-связь. Покрутишь диск с гербом и окажешься на любом промышленном предприятии Союза, будь то на Дальнем Востоке или Украине, Узбекистане или Ленинграде, Москве или Перми. Великолепная связь.
    - Я здесь временно. На момент строительства. Вам нужно сразу подумать и нарисовать схему помещений, на которой показать, где будет чей кабинет.
    Поговорили о бытовых условиях, о транспорте и разошлись. Сели со своими ребятами в соседней комнате и стали думать, с чего начинать. Нужно было обозначить, что на ТК (технический комплекс) появился постоянный представитель Главного конструктора. Еще со времен С.П.Королева Главный конструктор был значительным лицом на космодроме, лицом, к которому относились с большим уважением и даже побаивались.
    Наметили через день провести совещание. И еще раз объяснить планы на ближайшее время. Поехал в 6-е управление полигона. Меня встретил исполняющий обязанности командира полковник Николай Андреевич Борисюк, добродушный богатырь с открытым лицом и лукавыми глазами. Он стал рассказывать о том, как все соскучились по настоящей работе. Ведь со времен H1 у них не было живого дела, и многие находились в унынии. Рассказал и я о наших планах. Сообщил, что к декабрю будет собрана первая ракета под заправку, а в январе 1983 г. вывезем ее на УКСС для проведения работ. Он слушал, а на лице мелькала незаметная улыбка. Он-то хорошо знал, что пройдет еще пара лет, прежде чем изделие поедет на испытания. Еще не готовы даже железнодорожные пути следования, не говоря об установщике и самом стенде.
    Знакомство состоялось, заверили друг друга в тесном и дружном сотрудничестве.
    Собрались на совещание. Познакомились. Пришли директор филиала завода "Прогресс" В.Е.Кравченко, директор филиала ЗЭМ Ю.И. Лыгин, от фирмы В.П.Бармина В.В.Лазарев, от НИИхиммаш А.А.Макаров, от НПО "Молния" В.В.Студнев.
    - Задача у нас одна. Поставить заправочное изделие 4М на УКСС не позднее 31 декабря 1982 г., - сказал я, открывая совещание. Наступила гнетущая тишина.
    - А изделие, по нашему представлению, не успеет, - сказал в ответ В.В. Лазарев.
    Так начался обмен информацией. Каждый больше спрашивал о делах других, чем говорил о своих. Совещание продолжалось.
    - Успеет. А как идут ваши дела?
    - Мы от изделия не отстанем, - заверил он и посмотрел на всех.
    Каждый не хотел отстать, оказаться крайним, вот и узнавал, что же делается у других. Почему-то все сидящие за столом старались не смотреть друг на друга. Так, практически до самого пуска, длилась эта игра в надуманное лидерство. Собравшиеся хорошо представляли те громадные трудности, которые нужно было пройти, прежде чем изделие "поедет" на УКСС или стартовый комплекс.
    Знакомство состоялось. Все разошлись. Нужно было работать над графиком сборки изделия. Ведущие конструкторы В.Е.Бугров, Я.П.Хорев рисовали графики, но добиться от заводских технологов сведений о циклах сборки центрального блока было чрезвычайно сложно. Они и сами с трудом понимали, во что это выльется. Ведь на полигоне находились пока пустые оболочки ракеты.
    Только специалист поймет, что за внешне изящными и простыми формами ракеты кроются сотни, нет, тысячи трубопроводов, приборов, агрегатов, что только в центральном блоке установлено более 450 различных клапанов 80 разновидностей.
    Прежде чем попасть в изделие, каждый вид арматуры проходил такие испытания, что, скажем, тем же нефтяникам казались фантастическими. Сначала конструкторские испытания, затем чистовые, испытания на надежность и, наконец, уже каждый клапан проходил контрольные испытания. И это во всем диапазоне параметров и условий их функционирования в составе ракеты. Не имел право отказать ни один клапан, ведь на нем "висела" жизнь ракеты.
    Но давайте еще раз вспомним условия испытаний. Только температура жидкого кислорода и жидкого водорода, а это -193 и -254°С, исключала применение в качестве уплотнений резину, синтетические материалы, а допускала только металл; условия работы были нелегкими: вибрации, перегрузки, высокие давления, минимальные времена срабатывания, и это при том, что размеры проходных сечений некоторых клапанов превышали 300 мм.
    Пришлось долго потрудиться нашим арматурщикам A.M.Щербакову, А.Н.Вольциферу, Ю.П.Ильину, В.Ф.Нефедову, В.В.Вольскому и другим, прежде чем были найдены оригинальные решения для каждого водородного клапана. Кислородное хозяйство разрабатывалось в Куйбышеве. Будущий главный конструктор филиала С.А.Петренко возглавлял этот отдел.
    Но все это где-то далеко, на западе. А мы в степи, и нам нужны были готовые клапаны, которые можно устанавливать на место в ракете, а не макеты и образцы для испытаний. Отставание в изготовлении арматуры было самым большим из общего цикла. На заводе "Прогресс" по указанию министра С.А.Афанасьева создается специальный арматурный цех. Клапаны будут. Но когда?
    Кроме клапанов, нужны были трубы, которые соединяли эти сотни клапанов, двигатели и баки в единую систему - двигательную установку. Задача изделия 4М и состояла в том, чтобы научиться заправлять эту двигательную установку жидким кислородом и водородом общей массой более 700 т.
    Особую опасность представлял водород. Еще со школьной скамьи мы знаем о гремучем газе. Так что обращаться с ним следует чересчур аккуратно. Специальные исследования Государственного института прикладной химии показали, что достаточно около изделия иметь 4%-ную примесь водорода - взрыва не миновать, так как источник инициирования всегда найдется. Поэтому весь центральный блок разрабатывался из условия недопущения даже минимальной течи. На ракете все стыки трубопроводов, арматуры были сварными. Сварка производилась специальными сварочными автоматами. Причем сначала варился образец, а затем та же бригада отправлялась на ракету и сваривала, не меняя режимов, штатный стык. Затем рентген стыка, проверка герметичности участка сварки и его сдача.
    Любой клапан имеет подвижные элементы, а значит, через них может просачиваться компонент топлива при перекладке клапана. Чтобы избежать и этих случайных подтеков, арматуру поместили в пневмощиты. Эти пневмощиты продувались инертным газом, который исключал накопление водорода в них из-за случайных утечек.
    Да и трубопровод попадал на изделие не сразу. Сначала снималась конфигурация, затем гнули макет, по нему отрабатывали технологию, а следом делали сразу три штатных образца. Один уходил на испытания, где его доводили до разрушения, другой - на борт, третий - как образец на следующую машину. Трубопроводы так подгоняли к стыку, что даже лезвие безопасной бритвы не могло пройти. Никакого натяга или подгиба на месте! Так что можно представить, каких трудов стоило изготовить каждый трубопровод. Но все это можно сделать, если есть из чего.
    А тогда, в октябре 1982 г., только баки да каркасные отсеки (так мы называли межбаковый отсек и хвостовой) лежали в стапелях. Да и стапели еще не были готовы для окончательной сборки блоков. Все комплектующие: и трубопроводы, и пневмощиты, и отдельная арматура, и агрегаты гидропитания, и турбогенераторы - все находилось на материке на заводах, где шла упорная борьба за создание этих комплектующих. К изготовлению трубопроводов подключили практически все заводы отрасли.
    Но раскрутить производство - дело нелегкое. А мы здесь на космодроме ждем эти злополучные комплектующие.
    Тяжелейшее положение было и с боковыми ускорителями. Модульная часть их была унифицирована с первой ступенью носителя "Зенит" разработки КБ "Южное". А поскольку отработка "Зенита" опережала "Энергию", то и его производство шло впереди.
    Макеты модульных частей для заправочного изделия прибыли из Днепропетровска одновременно с баками центрального блока, а вот хвостовые и носовые отсеки к ним явно запаздывали. Эти отсеки имели клепаную конструкцию, а чтобы склепать, нужны стапеля. Так вот их к этому времени еще не спроектировали на заводе экспериментального машиностроения НПО "Энергия".
    Хорошо знал это и председатель МВКС С.А.Афанасьев.
    - Ты, понимаешь, подводишь всех, - позвонил он директору завода А.А.Борисенко. - Если не подтянешься и через два месяца не отдашь на полигон отсеки, пойдешь на коллегию, - сказал он и положил трубку.
    Отдать восемь отсеков! За два месяца! Такое не выполнить, даж если остановить остальные заказы. Нужно было искать выход. Нашли. Машина была не летная, а наземная. А это значит, что можно не бороться за массу. Кто-то предложил выточить эти отсеки из болванки. Его, конечно, осмеяли. Во-первых, нет таких болванок, да и станков тоже. Но идея уже забродила. Вспомнили про Атоммаш. Точеные хвостовые отсеки были ему под силу.
    Жаль, что носовые отсеки нельзя было выточить, их пришлось срочно делать по штатной документации, т. е. клепать.
    Времена административного правления были не так уж плохи. Один звонок инструктору ЦК КПСС Вячеславу Григорьевичу Красавцеву - и наших представителей уже ждут в Ростове-на-Дону. Сели в самолет Ю.И.Лыгин и А.Н.Иванников и полетели. У трапа их встречает секретарь обкома И.А.Бондаренко, и в этот же день они в Волгодонске. Все понимают: раз вмешался ЦК, то дело государственной важности. Осмотрели производство договорились, оформили документы и стали возвращаться. Перед вылетом всех провожающих пригласили в самолет (благо самолет свой), где, как положено, был накрыт стол, и, подняв бокалы, поблагодарили за прием и понимание. "Отходная" была нормальная, так что расставались друзьями. Такие "отходные" содействуют взаимопониманию при любом режиме. И надо сказать, что волгодонцы не подвели. Отсеки были присланы вовремя.
    Прошла неделя моего пребывания на Байконуре, и вот получаю ВЧ-грамму, что едет мой Главный, а с ним руководители комплексов. Он специально их потянул за собой на полигон, поскольку многие и не представляли себе всего размаха работ. Демонстрация им всей панорамы строительства, сборки, монтажа была лучшей аттестацией. После таких поездок уже как-то не хочется думать отвлеченно, что у тебя в запасе есть год или два, что можно еще поиграть вариантами. Нет, уже понимаешь, что ты можешь стать "крайним", а это ох как неприятно.
    Почему-то в этот момент вспомнился мне один лозунг в зале коллегии министерства общего машиностроения: "Кто не хочет работать - ищет причины, кто хочет - ищет способы".
    На следующий день еду встречать!
    - Ну как ты тут? - спросил Б.И.Губанов.
    - Нормально, график разработали, со всеми вошел в контакт. С Б.И.Губановым прибыли Ю.Н.Коптев - начальник 3-го главка, будущий генеральный директор Российского космического агентства, А.Н.Иванников - заместитель В.П.Глушко по координации работ, члены ЦКР (Центра координации работы) и руководители подразделений. Поехали обедать.
    С момента основания полигона как-то негласно на площадках действовал "сухой" закон, и если попадался инженер под хмельком, то можно было вылететь с полигона в 24 часа с очевидными последствиями.
    А здесь открыто всех пригласили в столовую. Столовая принадлежала военторгу, но "обслуга" была полностью нашего предприятия, и поэтому мы считали ее своей.
    Столы накрыты. Закуска богатая: жареный толстолобик, сайгачатина, винегреты, капуста и водка.
    - Я знал, что хорошие, успешные дела завершаются застольем. А вот чтобы великие дела начинались с пьянки, вижу впервые, - изрек Ю.И.Лыгин.
    Все дружно хохотнули, но никто не отказался ни от водки, ни от закуски. После первой стало тихо, и, похоже, каждый задумался: а ведь действительно великое дело впереди, и не один год еще до пуска, а будет ли он успешным? Не ударит ли по нам судьба H1? He хочется жить старым, но если сомневаться и нет уверенности, то лучше не затевать.
    Но вот стол начал помаленьку расходиться, стало шумно, посыпались анекдоты. Очень умело поддерживал компанию остротами молодой армянин А.Л.Геворкян. Именно ему потом пришлось руководить сборщиками боковых ускорителей. Их называли "морковками". Почему? Не знаю до сих пор. Они были вроде и не красными, да и по форме далеки от моркови. Но вот "морковки", и все.
    Утро встретило нас морозцем с небольшим ветерком, таким, который, кажется, омывает все твои косточки. Собрал всех начальник главка. Объявил, что по указанию министра останемся здесь до конца года, пока не соберем машину. Прошлись по цехам, наметили распорядок дня. Ввели  очень жесткий режим. Оперативки в 9 час. 00 мин. и в 20час. 00 мин Суббота - рабочий день, а в воскресенье - до 15 час. 00 мин. Потом это стало нормой. А поначалу не верилось, что так будет.
    - Да что там еще делать-то на полигоне, как ни работать? - говорили на материке, - Там и женщин-то нет. Работай себе в удовольствие.
    Да, правда в этих словах есть. Еще не привезли свои семьи рабочие, да и вообще женщин не было видно. В залах работали в основном мужчины. До легкой работы было далеко.
    Через день Главный подходит и говорит:
    - Послушай, хотел сменить тебя, но мне надо срочно в Москву. Нельзя же оставлять одного начальника Главка. Задержись здесь еще.
    - Хорошо, - отвечаю.
    - Найди с Коптевым контакт. Он может здорово помочь нам. Ведь под ним и заводы "ходят". И еще. Помоги П.И.Кирсанову. Он часто сетует на нехватку исходных данных.
    П.И.Кирсанов возглавлял конструкторскую бригаду, которая сопровождала производство центрального блока и блока "Я" на полигоне. Все конструкторы были из Куйбышева, из Волжского филиала, а вот проектные решения закладывались в Москве. Часто уточнение того или иного параметра длилось месяцами. Это было недопустимым. Мне дали полномочия вызывать на полигон любого из ГКБ, принимать на месте решения и утверждать их за главного и даже за Генерального конструктора.
    Проходили день за днем, а движения вперед не чувствовалось. Очень много труб требовалось уложить, в хвостовом отсеке центрального блока их было около тысячи, да и блок "Я" требовал не меньше. Прошла неделя, на оперативке доклад - изготовили четыре трубопровода, сварили десять стыков. Как ни возмущался Ю.Н.Коптев, ускорить дела не мог. Пришлось ему самому "влезать" в технологию сборки, изучать все тонкости изготовления этих проклятых труб, каждый день ругаться по ВЧ-связи с директорами.
    - Когда ты сможешь установить группу трубопроводов по системе пожаротушения, - спрашивал он мастера участка, - нарисуй график и вечером доложишь.
    Вечером на оперативку мастер приносит свой график, по которому видно, что монтаж будет через десять дней.
    - Не принимается. Иди, подумай, нужно сделать через два дня. Доложишь в 22 часа.
    В 10 часов вечера на стол начальника главка ложится график с циклом работ на два дня.
    - Ну вот, видишь, если подумать, то можно и за два дня, - отмечает Юрий Николаевич. Мастер молчит.
    - Распишись под графиком и выполняй, - изрекает начальник. На утренней оперативке выясняется, что график еще и не запущен в работу. На вечерней - уже совершенно очевидно, что полный провал. Опять "на ковер" вызывают мастера участка.
    - Ты разработал график?! Молчание.
    - Твоя подпись под графиком? Почему не выполнил? Зачем нас вводишь в заблуждение? Зачем подписывал "липу"?
    - Вы просили, я и подписал, - отвечает мастер. Взрыв негодования. Мертвая тишина в кабинете, немая сцена.
    - Ну хорошо, - говорит Ю.Н. Коптев, - давай пойдем дальше. Распишите по операциям весь процесс, пронормируйте, скажите, чем помочь. И нарисуйте реальный график. Делаю вам устный выговор, но учтите, все может кончиться печально. Завтра жду график! Все. Вы свободны.
    А назавтра то же самое. Продвинулись вперед буквально на миллиметры.
    И опять ругань, уговоры, объяснения... Нервы стали явно сдавать. В этом диком темпе прошел месяц, и стало совершенно ясно, что в декабре машины не будет. Министр этого не хотел понимать, нужно было хотя бы собрать пустой макет. Но на него нет документации Главного конструктора. Да и собрать макет - дело не такое уж простое. Даже пустые баки и отсеки весят десятки тонн, а для сборки пакета требовалась миллиметровая точность. Сборочно-монтажная оснастка поставлена не в полном комплекте, да и крановое хозяйство еще не переделано. А декабрь наступил как-то сразу. Теперь уже говорить об изделии, даже макетном, в 1982 стало проблематичным. Собрать-то можно, если со Ждановского завода придут агрегаты. Полетели в Жданов (Мариуполь), походили по цехам поняли, что в этом году ждать агрегаты не приходится.
    В кабинете министра наш начальник главка как-то сник. Ведь кто eго знает, министра-то! Обещал снять с работы, если не соберем пакет и на январской коллегии не будет положена на стол фотография с изображением собранной машины! Не будет фотографии, будет совсем другое решение коллегии. Прошла неделя, Ю.Н.Коптева вызвали в Москву.
    Вышли из столовой. У министерской "Волги", как-то ссунувшие Юрий Николаевич обращается к нам, конструкторам:
    - Не хочу вас агитировать и объяснять, но очень прошу: придумай: что-нибудь. Нужно собрать пакет. Обещаю премию по окладу. Только придумайте. Я буду через три дня.
    Как-то нехотя он сел в машину и уехал на аэродром. Нам и сами очень хотелось быстрее увидеть машину в сборе. Но как ее собрать? Нужно было менять технологию сборки. Стали думать, как обойтись без стыковочного оборудования, а сборку провести без помощи кранов. Появился вариант, но вот беда: не хватало одного крана.
    Мы часто ездили смотреть, как идут дела у наземщиков. Установщик они доработали, котлован готов, основные бетонные работы близились завершению, поступает крупногабаритное оборудование.
    Перед строительными и монтажными управлениями стояла огромна задача по созданию универсального комплекса стенд-старт. Ведь им даже для первой очереди, для функций только стенда нужно было ввести строй 210 сооружений, 49 технологических систем и 1653 помещения для специальных технических систем. Руководил всем этим строительство Александр Александрович Макаров. Стенд предписывался НИИхиммашу. Поэтому в нем создается специальный комплекс, в задачу которого входило испытание ракетоносителя "Энергия" на этом стенде. Но прежде чем эксплуатировать стенд, его нужно построить. Вот это и было первой задачей, стоявшей перед 7-м комплексом НИИхиммаша.
    Вместе с военными строителями и специалистами Минмонтажспецстроя сотрудники 7-го комплекса упорно работали над вводом в строй стенда, но в условиях, резко отличных от наших. Ведь им приходилось работать вне помещений, в изнурительную жару и сильнейшие морозы, в строительной пыли и грязи. Мы-то работали в кондиционированных залах, где все вылизывалось до блеска, а уж о пыли и говорить не приходилось.
    Сколько им пришлось пережить! Так хочется, чтобы кто-нибудь написал об этом подробнее.
    Но мне хочется сейчас рассказать о другом. Собрать изделие, пусть пока просто габаритный макет, до нового года - задача не из легких. Эта задача постоянно решалась в нашем мозгу. Как навязчивая идея она запала в нас, и где бы ты ни находился, мысль снова и снова возвращалась к этой задаче. Наверное, только чудаку может показаться, что упавшее на голову Ньютона яблоко осенило его открыть закон всемирного тяготения. Но люди творческие хорошо знают, что Ньютон не один день и не один, наверное, месяц, а может годы думал об этом явлении природы, а яблоко только подтолкнуло его к решению. По крупицам он собирал данные, пока они не вылились в законченную идею.
    Нам было далеко до таких великих ученых, да и проблемка была намного проще. Говоря о Ньютоне, хотел только напомнить, что человек постоянно ищет решения все новых и новых задач, которые перед ним ставит жизнь. Так уж он устроен. А мир познания безграничен.
    В один из декабрьских дней я ехал к Сан Санычу (А.А.Макарову) в очередной раз обменяться информацией по нашим делам. На одной из монтажных площадок работал самоходный японский кран "Като". Сам кран был просто красавец. Решил подъехать. Оператор, мужчина лет пятидесяти, с гордостью стал рассказывать о возможностях этого крана. Рассказал он, что работой крана управляет бортовой компьютер, который и режим его работы подскажет, и опасную операцию вовремя сблокирует. Грузоподъемность крана, в зависимости от длины вылета стрелы и угла наклона, позволяла поднять максимальный вес до 40 т. Мягкая и прецизионная подача гидрожидкости в силовые цилиндры позволяла регулировать ход подвесного крюка буквально до миллиметра.
    Первое, что пришло в голову, - а нельзя ли этот удивительный кран использовать при сборке нашей "Энергии"? Вернулся в МИК, рассказал о своей идее технологам. Первые же прикидки показали, что можно. Посадил в машину технологов и поехали к крану. Уточнили характеристики. Все шло в нужном направлении. Просидели допоздна, еще раз прорисовали все операционные нити. Может получиться. Кран подходит. Утром опять еду на площадку. Начинаю выяснять, кому принадлежит этот кран.
    Еду к генералу А.А.Федорову на площадку 10. Он внимательно выслушал нас и обещал помочь.
    - Мы уже четыре года все строим, строим, и конца не видно. Н видно вашего изделия. Хоть показали бы его быстрее строителям, - сказал в конце разговора генерал.
    Нужно было договориться теперь с самим водителем-оператором.
    - Когда надо? - спросил он.
    - Примерно 27-29 декабря по нашему графику, - отвечаю.
    - По графику?
    - Да, по графику.
    - Не могу. Знаю я ваши графики. Опоздаете, и останусь я встречать Новый год вдали от родни. А я домой хочу.
    - У нас есть свой самолет, и мы вас доставим в Москву. Полетим вместе.
    - А если нелетная погода? Нет, я улетаю 25 декабря, и точка.
    - Кто еще может работать на этом кране?
    - Никто.
    Вот так задача получилась. Решение о сборке пакета есть, а как реализовать? Опять к генералу.
    - Не волнуйтесь. Строители не подведут. Кран у вас будет 28 декабря. Работайте спокойно.
    Вернулись из Москвы Ю.Н.Коптев и Б.И.Губанов. Встретили. Первый вопрос у трапа самолета:
    - Есть вариант?
    - Вроде есть.
    Его лицо преобразилось. На вечерней оперативке обсуждались вопросы сборки пакета. Их было много. Дело в том, что с завода стали поступать и подъемные траверсы, а каждую из них нужно было спрессовать (нагрузить грузом, на 10% больше расчетного, и посмотреть, не сломается ли). Опрессовать нужно было и силовую основу пакета - блок "Я". Его кронштейны должны были выдержать нагрузку до 200 т (приблизительно два - три железнодорожных вагона).
    Предновогоднее время поджимало. Оперативки перенесли в монтажный зал. Главный технолог Г.Я.Сонис буквально каждый день придумывал все новые и новые приспособления.
    20 декабря собрали центральный блок. Уложили его на железнодорожную платформу и переехали в четвертый пролет. Пятый пролет МИКа еще не был готов.
    Перевезли в четвертый пролет и блок "Я". Поставили вертикально, прикрепили к нижнему торцу опрессовочные грузы и стали проводить испытания. При первом же подъеме один из кронштейнов лопнул.
    Производственный дефект. Срочно ВЧ-грамма на завод, и утром в самолете уже лежал новый. Переехали в четвертый пролет к макетам боковых ускорителей. Через четыре дня все было готово к сборке пакета. Из МИКа мы уже не выходили до конца сборки. Пять суток на ногах. Никогда не думал, что подошвы ног будут самыми уязвимыми. На третий день казалось, что ходишь по раскаленным углям. Только недолгое сидение на стуле с поднятыми ногами ненадолго помогало. Все без исключения дневали и ночевали в этом четвертом пролете. И даже приход В.В.Лазарева с докладом, что 25 декабря в 10 часов утра состоится митинг, посвященный сдаче установщика, не смог никого оторвать от машины. Естественно, это вызвало обиду у наших основных смежников, но думаю, они нас тоже хорошо понимали.
    Уложили нижние боковые блоки, подвели центральный блок. Наступила очередь установки двух верхних блоков. Нужен был кран "Като". Действительно, генерал сдержал свое слово, и кран, как мы и договаривались, стоял у ворот МИКа. К моему удивлению, за рулем сидел молодой парень. Въехал в МИК в 10 часов утра и занял исходную позицию. Объяснили ему, что надо делать. Он быстро усвоил.
    - Сделаю, - ответил, - у меня просьба к вам. Вы потом не дадите немного спиртику? Ребята сказали, что он у вас очень хороший.
    - Хорошо. Сколько?
    - Да граммов двести - триста.
    - Будет. Только смотри не подведи. Уж очень ответственная работа. Уронишь - тюрьма.
    Разговор закончился, парень (жаль, что не запомнил фамилию) прошелся по залу, устроился в кабине и стал ждать.
    К сборке изделия, да и не только к ней, но и к изготовлению допускались только аттестованные люди. Работа проходила под контролем ОТК и представителей заказчика (военных). Каждая операция описывалась в журнале. Это на тот случай, если что произойдет, быстро найти, кто делал, и дать соответствующие заключения. А здесь - парень со стороны, без инструкций, без расписки о сохранении государственных секретов, без аттестации...
    Время шло, а до работы крана не доходило. Главный конструктор КБ "Мотор" В.Ф.Степанов усомнился в одной из траверс. Пришлось натягивать струну и испытывать заново. Время до нового года пошло уже на часы. А здесь струна.
    И начальник главка, и главный по изделию даже побелели. Но делать нечего. Нужно испытывать.
    Опять сборка. Наступила ночь. Спокойно спал в кабине "Като" опера тор. Подготовлены два верхних блока, уже соединенные с блоком "Я", остались заключительные операции по стыковке с блоком "Ц" боковых ускорите лей в верхних узлах. В работу вступил кран "Като". Стою рядом. Парен работает спокойно, выполняя все указания мастера Пильдеса, ведущего сборку. Сизый дым заполонил весь пролет. Запах гари от двигателей "Като" чувствовали во всех пролетах. Система вентиляции не справлялась. Не выдержал старший представитель заказчика полковник Н.И.Румянцев.
    - Я не могу смотреть на эти безобразия. Допустить не могу, а запретить не в силах. Делайте без меня, - сказал он и ушел.
    Сборка шла своим чередом. Вот уже необходимость в кране исчезла. Получив обещанную бутылку, парень, очень довольный, поехал к себе.
    А "накат" центрального блока продолжался. Его путь был менее метра, а зазоры вхождения узла - миллиметры! Проехали 20 мм, и звучат слова Пильдеса:
    - Стоп. Замер.
    Проходит еще час, и опять поехали, и так до 5 утра. Стало ясно - все получилось. Осталось только навесить боковые тяги.
    - Готов выполнить свои обещания. Где подписать, - спрашивает меня Ю.Н.Коптев.
    - В кабинете.
    - Пошли.
    В кабинете на столе лежали списки на премию всем участникам этой эпопеи. Опытный Ю.И.Лыгин посоветовал перевести в экспедицию (на космодром) деньги заранее.
    - Если получится, то заплатишь, а нет, они не пропадут, - говорил он мне.
    Списки подписаны. Ведущий их уже понес в экспедицию, а мы уехали в гостиницу спать. Ведь через три часа наметили свой митинг, а через восемь - самолет в Москву. Это было уже 30 декабря 1982 г.
    Проснулись в 9 утра.
    - Ты скажи всем, что я списки подписал, предупреди и проследи, чтобы все получили. Нехорошо, если подумают, что начальник главка - болтун.
    - Не волнуйтесь, уже все получили.
    - Как?!
    - Сразу. Остались только те, что сейчас проснулись.
    Он удовлетворенно хмыкнул. И все поехали на митинг. Величаво лежало изделие на стапелях и, казалось, готово хоть завтра в полет. Да, такой ракеты на полигоне еще не видели. Собрался немноголюдный митинг. Выступили начальник главка и Б.И.Губанов. Поблагодарили всех, пожелали хорошо отметить праздник и заверили, что в новом году мы справимся со всеми заданиями партии и правительства.
    Митинг закончился. Поехали обедать.
    - Ты проверь, чтобы все было нормально, - наставлял Главный.
    - Хорошо.
    Поехал в столовую пораньше. Там уже решили, что обедать мы не будем, сразу уедем на аэродром. Мое появление было как снег на голову. Говорить о нормальном не приходилось, думали, как просто накормить. Подъехали наши руководители, обед прошел вяло, на всех нашлось только две бутылки водки.
    - Я же предупреждал тебя. Простое дело! Теперь будут думать, что мы жмоты, - выговорил Главный.
    - Исправимся в самолете.
    - Смотри!
    Поехал в Ленинск. Не должны же мы ударить в грязь лицом.
    Наполнил два портфеля коньяком с расчетом, чтобы каждый и домой прихватил, ведь Новый год! Времени ходить по магазинам уже не остается.
    Взлетели. Этот полет запомнился надолго. Начали потихоньку разливать. Сначала был подъем, и разлив продолжался, а к середине пути, когда было выпито больше половины, народ стал расползаться из салона по креслам и засыпать. Благо места в самолете было достаточно. Нас возвращалось двадцать семь человек на весь "Ту-134".
    Как добрались до дома, трудно вспомнить. Только как вошел, сел у двери на стул, так и проспал три часа. Сказались эти пять бессонных ночей и нервное напряжение.
    Сейчас можно спорить, нужен ли был этот макет или нет. Но тогда именно он дал новый толчок всем: и заводам, и строителям, и монтажникам, и испытателям. Есть первая машина! И вот она укладывается в транспортно-установочный агрегат и осторожно, как бы проверяя качество дороги, последние метры которой строители сделали ко Дню Советской Армии, движется по пути к УКСС. УКСС еще не был готов к прием изделия, но совершенный наезд сделал свое дело. Заместитель министр Сергей Сергеевич Ванин на своих оперативках буквально разносил и строителей, и представителей поставщиков.
    С нами он был предельно вежлив. Иногда с хитринкой в глазах спрашивал, какие у нас планы, сколько времени нужно на выполнение наших замыслов. Перед министром он отвечал за подготовку наземных средств. И ему просто необходимо было сориентироваться в строительных делах, чтобы вовремя подтянуть тот или иной участок. Имея хорошие связи, да и просто дружеские, с командованием военных строителей, а именно К.М.Вертеловым, он мог оперативно "закрывать" больные места.
    Военные строители - просто легендарные люди. Они творили чудеса. Строить с хорошей отделкой, изяществом им было не под силу. А вот прочно, надежно, как говорят, на века - это был их стиль. Если требовалась отделка кабинетов, то обязательно привлекались гражданские.
    Военные строители выполняли приказ любыми средствами, и если грузился бетонный блок на автомобиль, то водитель его доставлял на объект строительства даже на спущенных колесах. Пусть нет фар, разбит, кабина, перекорежен кузов, но если есть хоть малейшая возможность такому транспортному средству двигаться, он выполнял задачу. Такие автомобили представляли серьезную опасность и для окружающих. Ведь особенно ночью можно запросто в него врезаться, да и квалификация молодых солдат оставляла желать лучшего. Недаром говорилось на полигоне:
    - Автомобиль в руках военного строителя - грозное оружие!
    Как-то раз подъехал к "нулевой" площадке УКСС и увидел совершенно непонятную картину. Молодой солдат монтажной каской скреб по асфальту.
    - Что ты делаешь?
    - Подметаю.
    - Каской?!
    - А больше нечем.
    Моему удивлению не было предела. Все что угодно мог представить: веник, метлу, тряпки, кустарник, а вот чтобы подметали каской?! Наверное, даже фантаст Жюль Верн не смог бы представить, что в конце XX в. подметать будут каской! Велико воображение у командиров. Приказ выполнить любой ценой.
    Покатилось изделие по рельсам, наделало шума и вернулось в МИК. Комплектующие с завода "Прогресс" поступали просто отвратительно. Уже весна вступила в свои права, а мы топчемся на месте. Трубы, арматура, пневмощиты все еще проходили отработку и доводку в метрополии. Хуже нет, чем ждать и догонять, - гласит поговорка.
    Перед конструкторами был поставлен вопрос, что можно еще на полноразмерном макете проверить или исследовать? Придумали. Можно снять частотные характеристики. По планам было предусмотрено полноразмерное изделие и постройка на полигоне полноразмерного стенда динамических испытаний. Но строительство стенда динамических испытаний (СДИ) затянулось, так что даже начала не видно. Тут и пришла мысль определять амплитудно-частотные характеристики ракеты на полноразмерном макете.
    Что это такое? А вот что. Представим себе сделанное из резины изделие, к одной из частей которого прикладывается и резко снимается нагрузка. Материал за счет упругости передает ее, как по волнам, во все части изделия. А усилие поступает, скажем, от двигателей, тоже импульсивно. Это только внешне кажутся стабильными процессы горения и движения. А на самом деле все дрожит, вибрирует, и все это передается силовой конструкции. А она тоже вибрирует, и не дай Бог резонанс! Это катастрофа. Вот почему и самолетчики, и ракетчики так тщательно изучают эти колебания и стараются разнести собственные частоты с действующими на конструкцию. Наши американские коллеги при создании своей системы также изучали амплитудные характеристики, но на мощных стендах.
    Вот и пришла идея провести на УКСС подобные испытания. Вместо одного из центральных двигателей поставили силонагружающий узел, а "носик" бака окислителя схватили тросом и натянули. Резкий сброс нагрузки позволил датчикам зафиксировать колебания. Обработка результатов не представлялась сложным делом. Характеристики определялись быстро. Нужно было провести пять испытаний.
    В первом квартале, наконец-то, первый образец экспериментальной ракеты готов к вывозу. Нужно было только выпустить решение о вывозе. И тут началось.
    - Ты готовил ракету. За тобой и решение, - сказал Главный.
    И "побежал" я по всем инстанциям. Сначала у себя в КБ, затем смежникам и в первую очередь в организации В.П.Бармина и Ю.А.Карнеева. Всем доказывал необходимость проведения этих испытаний. С скрипом продвигался вперед. Ведь для наземщиков принять изделие не простое дело, когда еще идет полным ходом монтаж систем УКСС, здесь штатная машина стоит. А если... и пошло. Но вот с помощь министерства убедили промышленность.
    Поехал к военным. И тут стена! Все понимают, а добро не дают. Без военных не поедешь. Ведь работаем на космодроме, и необходим их приказ. Проходит день за днем, неделя, другая, а решения нет. Обращаюсь вновь назначенному министру О.Д.Бакланову. "Поймал" на очередном пуске пилотируемого корабля с космодрома Байконур вместе с начальником управления космических сил генералом А.А.Максимовым.
    Решение утвердили, но опытный Максимов попросил сделать маленькую приписку: "Конкретная дата вывоза изделия уточняется дополнительно". Вот так раз! Бился, бился, вроде и есть разрешение на вывоз, вроде нет. Только позже узнал, что требовалось разрешение Д.Ф.Устинова. Никто не хотел брать на себя ответственность выставлять напоказ всему миру новое изделие. Почему всему миру? Да потому, что к этом времени национальные средства контроля, а проще - разведка из космос достигла такого прогресса, что на экранах телеприемников или на фотографиях из космоса можно было разглядеть номера автомобилей на Земле. А уж увидеть грандиозную ракету - тут просто и делать нечего.
    В мире еще чувствовался накал холодной войны. А здесь мощна ракета! Требовалось решение или одобрение самого верха. И вот оно получено! Просто уверен, что в этом была заслуга О.Д.Бакланова.
    Приятное известие дошло до нас накануне майских праздников. Решили назначить дату вывоза 7 мая. Пришлось и командиру 6-го управления космодрома В.Е.Гудилину отменять свой очередной отпуск.
    Вывоз изделия еще со времен Королева был торжественным ритуалом. Как правило, на вывоз съезжались все главные конструкторы, командиры частей и управлений, командир полигона и все представители вышестоящих организаций.
    Так и здесь. После получения разрешения С.С.Ванин, как председатель комиссии по проведению испытаний, заслушав о готовности изделия и систем УКСС к приему, назначил вывоз на 6 час. 00 мин. по местному времени.
    К 6 часам все собрались в четвертом пролете МИКа. Изделие уложено на транспортно-установочный агрегат. Построены боевые расчеты. Генерал В.Е.Гудилин дает последний инструктаж. Звучит команда: "Занять свои рабочие места".
    Медленно открываются 50-метровые по высоте ворота МИКа. Свежий утренний воздух врывается в зал. Все выходят на улицу и наблюдают, как мотовозы подцепляют к транспортно-установочному агрегату.
    Протяжный гудок. И махина установщика с ракетой как-то нехотя двинулась вперед.
    Солнце только поднялось над горизонтом и еще не успело своими лучами затмить рожденные им же краски неба.
    Мотовозы выкатили на переднюю площадку, перестроились в хвост, и вот все готово к началу движения. На передний лафет поднимаются сопровождающие. Медленно, как бы боясь растрясти изделие в пути, процессия двинулась в свой 15-километровый путь.
    Воспользовавшись временем передвижения процессии, мы поехали завтракать, после чего сразу же отправились на УКСС встречать изделие. Приехали за полчаса до установщика. У испытателей чувствовалась нервозность. Им по формуляру передали ракету.
    Тысячи строителей уселись на склонах газоотводящего лотка, на переходных фермах, на диверторах и завороженно смотрели на новое изделие - ракету, ради которой они трудились денно и нощно, трудились в пыли, не досыпая, работая из последних сил. Практически строители только что убрали монтажные краны. И сразу же установка ракеты. Как им хотелось посмотреть на эту ракету! Ведь потом, на дембеле, они будут с гордостью говорить, что частичка и их труда была лептой в эту национальную программу.
    Нервозность ожидания и приемки ракеты прошла, началась спокойная работа расчетов по подъему и установке ракеты на пусковое устройство УКСС. Практически целый час идет подъем. Ракета поднята до вертикального положения, осталось только установить ее на СПУ (стартовое пусковое устройство). Первая установка! Совпадут ли места крепления, зайдут ли байонеты в блок "Я"? Осталось 20 мм. Нашему терпению приходит конец. Вместе с Ю.А. Жуковым, командиром космодрома, взбираемся на СПУ. Ползем вдоль стыка, высматривая зазоры. Как гром среди ясного неба звучит команда: "Стоп!" Меня и В.В.Лазарева просят подойти к третьей плоскости. Еще немного и было бы соударение ракеты с выступом на СПУ. Приподняли ракету, убрали мешающий выступ, и процесс установки пошел своим чередом.
    Проходит еще полчаса и звучит команда: "Есть касание". Стыковочные узлы ракеты и УКСС на плоскости около 20 м состыковались с точностью до миллиметра.
    Еще в самом разгаре строительно-монтажные работы практически на всех системах УКСС, включая и криогенный комплекс, а ракета стоит величаво на нулевой отметке (так называется место, откуда она стартует). И как напоминание вам, работающим, говорит: "Торопитесь, ведь я уже приехала, мне пора бы и полететь!".
    Оградили зону безопасности около ракеты, а остальной комплекс, как бы немного передохнув, начал жить в своем обычном рабочем ритме.
    В.П.Кучинский, скромный, даже, можно сказать, застенчивый, ответственный за работы на "нуле", берется за организацию этих работ. Подъехали автомобили-лаборатории, оснащенные измерительной аппаратурой, и испытатели приступили к своим делам. Нужно было провести шесть испытаний по нагружению хвостовой части и четыре по нагружению носовой части.
    За ходом испытаний следили в Москве все: и предприятия, и министерство, и заказчик. От заказчика председательствовал генерал B.C.Патрушев, а от министерства - генерал Б.Е.Алескин. Они старались познать все и порой влезали в чисто техническую сторону. В момент срабатывания пироболта, резко освобождающего усилие, по технике безопасности людей поблизости не должно быть. Первое срабатывание, второе, бдительность притупляется, и вот при третьем срабатывании генералы, показывая ненужный героизм, остались в одном из отсеков СПУ.
    Дана команда нагрузить изделие, и вдруг мы слышим странный звук, не похожий на срабатывание пироболта. Выяснилось, что оборвался кронштейн крепления.
    Возмущению А.А.Макарова не было предела, когда он узнал, что во время этого ЧП генералы были под ракетой. Дело в том, что практически все ракетчики - люди очень суеверные, и малейшие отклонения от предписанного заставляют их ждать беды. За все время работы в ракетно-космической отрасли я ни разу не видел, чтобы подняли бокалы за будущие успехи, чтобы заранее, до старта, распределяли премию или другие вознаграждения. Такого не было. А уж эффект присутствия начальства действовал как нельзя хуже.
    Вот откуда возмущения Сан Саныча.
    - Убери ты этих генералов, - говорил он мне, - они сорвут все испытания.
    - Куда?!
    - Не знаю. Куда хочешь. Хоть отвези в гости к кому-нибудь. Но на "нуле" пусть не появляются.
    Мысль была интересная. Посоветовался с нашими ребятами, которые постоянно жили в городе. Жили дружно, как бы одной большой семьей. Делили все вместе и праздники, и беды. А о помощи друг другу и говорить не приходилось. Этот небольшой коллектив Ю.М.Данилова был центром кристаллизации всех нас, промышленников из НПО "Энергия". Особенно отличалась семья Валеры и Валентины Наумкиных. Как они радовались, когда к ним приходили гости! Для них это был действительно особый праздник. Все, что было из припасов, оказывалось на столе. Такая неподдельная радость просто поражала.
    - Привози своих генералов. Что-нибудь придумаем. Наши уехали на рыбалку, так что будет и жареная рыба.
    Объявил генералам, что для исправления дефекта нужно дня три-четыре, пригласил их в гости (лопнувший кронштейн заменили через два часа).
    Это было время, когда в городе Ленинске было такое разнообразие спиртных напитков, каких я не видывал и в Москве. Одних сухих вин более двадцати сортов: и болгарские, и румынские, и венгерские. В жару особо утоляло жажду разбавленное кипяченой водой сухое вино. Вот и мы, взяв ящик "сухого", пошли в гости.
    Шутки, анекдоты, розыгрыши, песни, танцы продолжались до утра. Утром повтор с переходом в следующий день.
    - Я больше не могу, - жаловался Б.Е.Алескин, - увези меня в гостиницу.
    - Обещай, что на испытания приедешь через день.
    - Хорошо. А почему?
    - Да не можем же мы их остановить, а без вас их не провести, - лукавил я.
    - Приеду. Пришли машину.
    Через три дня испытания были завершены. А Б.Е.Алескин, очень довольный положительными результатами, искренне смеялся над своей изоляцией.
    Программа испытаний первого вывоза ракеты завершена. Нужно возвращаться в МИК. Медленно и как-то нехотя установщик снимает изделие с пускового устройства, и вот гудок - начало движения. Поехали домой.
    - Зайдем ко мне, - приглашает А.А.Макаров.
    - Зайдем.
    - Первая работа. Пусть небольшая. Но это уже реальность.
    - Да, реальность, - соглашаюсь. Зашли в кабинет.
    - Принеси нам что-нибудь, - говорит Сан Саныч A.M.Свинареву.
    - Я понял. Сейчас.
    Подошли к окну. Со второго этажа картина выглядит более внушительно. В лучах заходящего солнца, в дымке после полуденной жары (температура воздуха под 30°С) два мотовоза потащили отработавшую ракету.
    - Все готово, - сказал Свинарев.
    Проходим в кабинет. Сооружение, где мы находились, было временным и подлежало сносу после окончания строительных работ. Основной пункт управления еще строился примерно в 4-х км. Во временном сооружении не было ни кондиционеров, ни холодильников.
    - Давай нальем за первые испытания, - взял Сан Саныч зеленую бутылку, снял самодельную пробку, открыл минералку, налил из одной, разбавил из второй и подвинул все ко мне.
    Проделав ту же процедуру, поднял свой стакан:
    - За наш успех с благодарностью за дружную работу.
    Выпили этот горячий в прямом смысле коктейль. Выпили - это громко сказано, скорее протолкнули в себя. Отметил, что закуска на столе была самая разнообразная: вода минеральная, вода простая. Запили теплой минеральной.
    Стало как-то грустно. Когда приедем и встретимся в следующий раз? Даже не представляли себе, что встретимся на УКСС через пять месяцев. Дело в том, что по планам, утвержденным высокими инстанциями, в конце 1983 г. должен был появиться акт о готовности УКСС первого этапа. Для этого было необходимо провести контрольные испытания систем и средств УКСС, непосредственно стыкуемых с ракетой.
    Ракетчики долго сопротивлялись. Ведь поездка на стенд выкрадывала неделю у сборки самого изделия, которая и так выбивалась из графика. Но настойчивость академика В.П.Бармина, его доводы убедили и Б.И.Губанова, и В.П.Глушко в том, что эта поездка необходима.
    13 октября этого же года мы вновь приехали на УКСС. Работы были четко организованы. День, как правило, начинался с утренней оперативки, которую проводил в присутствии заместителя министра С.С.Ванина Сан Саныч Макаров. Проводил он их, как правило, по-деловому, после чего все отправлялись по своим рабочим местам. Представители КБ общего машиностроения во время испытаний вели авторский надзор за всеми системами и оперативно устраняли со своими смежниками все возникающие замечания. Ответственным от них был В.Н.Климов.
    Создание стартовых комплексов и мощных стендов для отработки ракетных систем - это огромный круг технических и организационных вопросов. Ведь создать комплекс, в котором соединены воедино около 250 различных систем, для которого, кроме стартового устройства, необходимо построить более 150 сооружений, снабдив их энергией, водой, теплом, канализацией, заставить все это работать как единый, хорошо отлаженный механизм - тяжелый труд многих коллективов. А особая роль в этом безусловно отводится генеральному разработчику, которым было КБ общего машиностроения, и генеральной эксплуатирующей организации, а ею был НИИхиммаш.
    Безусловно и заслуженно каждая система стенда требует отдельного рассказа и так хочется верить, что история их создания не канет в вечность.
    Умело и технически грамотно проведены все возможные испытания комплекса с изделием. Подписаны акты, доложено в Москву. Зачтен очередной план коллективов. Можно уезжать с УКСС.
    Мы вернулись в МИК. И опять начались уже установившиеся оперативки. Они изматывали мастеров и конструкторов. Очень хотелось сократить этот тернистый путь производства. Монотонность, с которой проходили дни, вызывала раздражение. Ракетчикам, привыкшим к быстрым темпам изготовления, было не по себе. Ведь если рассматривать отдельно каждую деталь, то простота форм была такой, что и на чертеже-то всего две - четыре линии (скажем, труба), а какого труда стоило это изготовить, да еще с высокой точностью. А если учесть, что таких деталей было сотни тысяч и на каждую требовалось потратить не один десяток нормо-часов, можно себе представить, как долго тянулось изготовление. А если учесть и неравную квалификацию рабочих, и производственный брак, то казалось, что конца этому не будет.